Мы помним о вас!

Сегодня мне хочется рассказать вам о моих родственниках, участниках Великой Отечественной войны 1941-45 гг. У моего деда, Данилова Петра Ивановича, 1894 года рождения, было три брата. Старший Иван, средний Никита и младший Владимир.

Начну  с Ивана. Иван родился в 1882 году, проживал с семьей в поселке Веселый, рядом со Снайпером и Активистом. К сожалению, этих поселков сегодня не существует. Деду Ивану досталось в гражданскую от колчаковцев. Колчаковцы вырезали ему на спине пятиконечную звезду, и с этой отметиной дед Иван ходил всю оставшуюся жизнь. У деда Ивана была большая семья: 4 сына и 3 дочери. Три сына – участники Великой Отечественной. Степан Иванович Данилов, 1912 года рождения, и Павел Иванович, 1917 года рождения, прошли всю войну, а вот Василий, 1921 года  рождения, погиб в 1943 году под Сталинградом. Степан в одном из боев подбил 11 танков и вместе с другими бойцами захватили в плен немецкого офицера. В одном из боев Степана сильно контузило, повредило позвоночник, и после этого он ходил слегка согнувшись и со втянутой головой в плечи. После контузии из госпиталя Степан вернулся домой, где его ждали жена Вера и сын Борис. Вернувшись домой, Степан работал в Бийске в горисполкоме, в домоуправлении. Умер в 1972 году, сказалась контузия. Хоронили Степана всей родней, пришло много горожан и вместо похоронного марша играли «Тучи над городом встали». Такова была его последняя воля.

Павел Иванович прошел всю войну, но пуля его не задела, хотя, как он говорил, хлебнул лиха через край, в мирное время Павел Иванович работал лесником, многие его знают и помнят. У Степана, как и у Павла, было много наград, в том числе орден Отечественной войны II степени, медали «За отвагу». Василию повезло меньше, он погиб, защищая Родину. У среднего брата Никиты воевал старший зять, Шестаков Павел Кузьмич, сам Никита на фронте не был, он также как Иван пострадал в гражданскую от колчаковцев. Его выпороли так, что он два месяца не мог сидеть и ходил в женской юбке, мужскую одежду носить не мог, кровоточило все тело. Дед Иван и Никита на фронте не были, работали в тылу. Пахали, сеяли, убирали хлеб. Младший брат деда, Владимир Иванович, 1903 года рождения, погиб в 1943 году под Ленинградом, награжден медалью «За отвагу». Мой дед Петр Иванович, Никита Иванович, Владимир Иванович жили в Ложкино, рядом. До войны дед работал на звероферме заведующим, выращивали черно-бурых лисиц. Неоднократно дед представлял на ВДНХ мех лис и самих животных. За участие в выставке награждался дипломами и значками победителя этой выставки. Дед прошел всю войну рядовым, был связистом, за свои боевые подвиги имел много наград: медаль «За отвагу», за взятие Варшавы, Будапешта и др. Без слез о той страшной войне дед рассказывать не мог. Под шквалом пуль, боевых снарядов он обеспечивал связь между штабом и руководством на поле боя. Особенно мне запомнился его рассказ о форсировании Днепра. Враг не давал покоя ни днем, ни ночью. Исход боя зависел от грамотного командования, а оно было возможно благодаря устойчивой связи. Где по-пластунски на животе, волоча за собой катушку с проводом, шаг за шагом продвигались к Днепру. Подойдя к Днепру с товарищем, перевернули лодку вверх дном, плыли по Днепру, волоча за собой лодку и кабель, было очень, очень трудно. Вода в Днепре была красной от крови убитых и раненых бойцов. Немцы постоянно обстреливали нас с противоположного берега, но с задачей мы справились. За что дед получил медаль «За отвагу». Дед прошел всю войну, вернулся домой, до пенсии работал в колхозе на разных работах. Сын моего деда, Андрей, 1927 года рождения, принимал участие в войне с Японией в 1945 году, награжден орденом Красной Звезды. О той страшной войне мои родственники не любили вспоминать и говорить, не кичились своими подвигами и наградами, были скромными и трудолюбивыми людьми. Очень многих ветеранов, в том числе и моих родных, нет в живых. В тылу неустанно трудились их жены и малолетние дети. Моя мать заменила деда на ферме, работали от зари до зари в колхозе бабушка, ее сестры и многие, многие другие. Память о той страшной войне хранится в сердцах ныне живущих ветеранов, в их семьях. мой внук Данил Кравченко, праправнук моего деда в юбилейный 70-й год Победы понесет портрет нашего дорого человека, нашего деда в строю бессмертного полка. Ратный и трудовой подвиг наших дедов и отцов не должен кануть в лету. Память о них будет вечной, а слава бессмертной. Ныне живущим ветеранам Отечественной войны, моим дорогим землякам, Ветрову Николаю Михайловичу, Ленкину Егору Семеновичу, Бурнашову Матвею Михайловичу, всем труженикам тыла, детям войны желаю доброго здоровья, благоденствия и мира на земле. Всех с праздником, с 70-летием Великой Победы. Мы о вас помним.

В.Я.ГЕРАСИМОВА.

(Воеводское-Ложкино).

Только госпиталь уцелел…

Хочу рассказать о своем прадедушке, Иване Алексеевиче Дорофееве. Он родился в с.Еланда 30 мая 1924 года девятым ребенком из одиннадцати в семье. Жили в бедноте. Отец был жестянщиком, занимался ремонтом ведер, тазов и др. Оплату брал продуктами. Мать работала по найму, кому избу побелить, кому кизяки наделать. Потом обзавелись коровой, картошку выращивали.

В поисках лучшей жизни мать увезла троих младших сыновей в Прокопьевск, их позвала к себе старшая сестра прадеда. Там прадед работал - на повозке хлеб развозил по магазинам, рассказывал, что бывали нападения, забирали хлеб.

Из Прокопьевска его призвали в армию. Пишу со слов прадеда, записи его у нас хранятся: «В Январе 1943 года меня призвали в армию, учебку проходил в Красноярском крае. На фронт попал 20 ноября 1943 года, Второй Прибалтийский фронт, 39-я танковая гвардейская бригада, мотострелковый батальон, автоматчик танкового десанта. 18 декабря 1943 года пошли в бой под Витебском, перед боем старший лейтенант Рыбальченко сказал нам: «Гвардейцы, стоять насмерть, ни шагу назад». Заняли две высоты, окопались. 20 декабря 1943 года командир батальона Левит пообещал: «Сынки, если удержим высоты, всех представлю к награде – ордену Славы III степени». Комбат, майор Левит, погиб в бою, командир роты, старший лейтенант Варавва тяжело ранен. Старший лейтенант Рыбальченко, заместитель командира батальона по политчасти погиб. Нас бомбили, а у нас закончились боеприпасы. Был приказ: не выходить из окопов.

Меня ранило 25 декабря 1943 года. Командир отделения младший сержант Сочнев, 1912 года рождения, приказал бойцу Рассказову отвести меня в повозке, куда собирали раненых. Когда меня увозили, высоту еще держали. В живых оставались: командир взвода, сержант Шилов, 1916 года рождения; командир отделения, младший сержант Сочнев и еще бойцов пять. По дороге я видел, как везли на лошадях снаряды для танков, до этого они стояли». Всю жизнь прадед вспоминал и думал: «То ли кто остался жив?»

Недолго он пробыл на фронте, а покалечили на всю жизнь: ранение осколком в левое легкое, отчего потерял четыре ребра. Восемь месяцев его переводили из госпиталя в госпиталь, сделали шесть операций, а всего по жизни он их перенес девять. Первая операция прошла в полевом госпитале. Один осколочек недалеко от сердца всё же остался, его обнаружили лишь в 70-х годах в госпитале в Барнауле.

Прадед рассказывал, когда после очередной операции в Смоленске, они втроем лежали в палате на третьем этаже, город начала бомбить немецкая авиация. Кто мог, спустились в бомбоубежище, а они оставались в палате. Окна не были затемнены, и они видели самолеты и отблески взрывов. Когда закончилась бомбежка, один из ходячих раненых поднялся на подоконник и сказал: «Докуда глаз видит, одни развалины». Все удивлялись, что госпиталь уцелел. Потом прадед сильно боялся грозы, вспоминал ту бомбежку.

Домой, в Еланду, он вернулся в августе 1944 года. В госпитале его одели в старую штопаную форму. Он говорил, что стыдно было в деревню заходить, еще сочились раны. Дома ни одеть, ни обуть ничего не было. Все, что осталось из одежды до армии, его мать в Прокопьевске поменяла на картошку. Она вернулась с двумя сыновьями в Еланду, работала в школе техничкой. Жили в школе в маленькой комнатке, туда и вернулся прадед.

В 1946 году он повстречал красивую, веселую трактористку – мою прабабушку – Марию Ивановну. Прабабушка рассказывала, как перед свадьбой собралась молодежь на вечерку, а жениха нет. Она поняла, в чем дело, собрала одежду своего брата, который умер после ранения, отнесла прадеду на работу: он охранял склады с зерном. Одела его и привела на вечерку, а лохмотья выбросила. Два месяца не дожили они до золотой свадьбы, прабабушка умерла в 1996 году, прадед в 2008. Они воспитали двух сыновей, двух дочерей. Его любимым праздником было 9-е мая. Мы помним прадеда, его рассказы и тоже любим 9-е мая.

Андрей ЧЕРКОВ,

ученик 10 класса.

Домик у дороги

На выезде из Сухой Чемровки в сторону Бийска стоит одряхлевший от времени домик под номером два, но совсем немногие жители в нашей деревне знают, что до войны здесь жила большая дружная семья. Главой семьи был мой дядя Ильин Афанасий Павлович. Отец мой часто говаривал: «Афанасий самый несчастливый из братьев» (их было восемь и четыре сестры). Первые жёны его умерли одна от простуды, вторая от тифа. От Матрены осталось четверо детей: дочь Ульяна и три сына: Пётр, Александр и Иван. Дети подросли, и дядя привёл в дом Пелагею, у которой была дочка Катя. Пелагея родила дяде девочку Марию. Когда вторая жена умерла, дядя женился в третий раз на Степаниде, у которой был сын Митя, а потом родились две девочки Клава и Валя.

С детства я задавалась вопросом: как могла уместиться такая большая семья в двух комнатах небольшого домика? Оказывается, всё очень просто: днём каждый занят своим делом и не было ни ссор, ни ругани. Ночью опять же каждый знал своё место: молодёжь – на полатях, дети – на печке, молодые пары – на кроватях в горнице, там же висели люльки для младенцев. И ещё одно: почему старшие дети называли маму по имени: мама Матрёна, мама Пелагея, мама Степанида? Повзрослев, я поняла, что у каждого была своя мама и общая для всех мама, вот и выделяли каждую.

Жизнь в этом домике шла своим чередом. Глава семьи работал кузнецом в колхозе «Ударник» и, по словам односельчан, был прекрасным мастером. Выросли и сыновья. Один из них, Александр, был офицером Красной Армии и жил в Барнауле. Двое других работали на лошадях. Зимой возили сено и солому к скотным дворам, а с весныпо глубокую осень – зерно в Бийск, называли их обозниками. А ещё их называли «чемровскими соловьями». Говорят, уж очень красиво они пели.

Но вдруг как гром среди ясного неба: «Война!» И всё перевернулось в стране, в деревне нашей и в этом доме тоже. Средний сын Александр, не успев попрощаться с родными, ушел на фронт. Он оказался на передовой, в самом пекле. Об этом он сообщил жене МарииЯковлевне. И больше ни письма, ни весточки. А потом пришла похоронка... Следом старший брат Пётр. У него осталась жена с двумя малолетними детьми. И вскоре тоже извещение о смерти. Обычно говорят: «Скупая мужская слеза». Но я своими детскими глазами видела, как ручьями текли по впалым щекам немолодого мужчины горькие, горючие слёзы. Он их не вытирал, не смахивал. В руках у него дрожал листок бумаги. Сидел он на ступеньке крыльца и с мучительной болью выговаривал сквозь рыдания: «Ванька, Ванюшка… сынок. Последний… Как же так?» Кто мог ответить на этот вопрос? Никто. Шла война. И хотя мы часто говорим: «Хорошо, что у нас-то не стреляли», а мне кажется, что и здесь стреляли. Правда беззвучно, но очень метко попадали в самое сердце матерей, жён теми извещениями, которые одинаково начинались: «Ваш сын, муж, отец…» Вот и в этот домик у дороги за год с небольшим пришло три похоронки. А в 42-ом проводили на фронт дочь Марию, главу семейства Афанасия Павловича в трудармию. По возрасту и состоянию здоровья на фронт он не был годен, поэтому работал на лесозаготовках в Боровлянке. В 43-м дядя сильно заболел. Я помню, что из Бийска пришла тёти Степаниды сестра и сообщила, что Афанасий очень плох и из города он самостоятельно не сможет добраться. Привезли его к вечеру. В дом войти помогали соседи. Всю ночь никто не спал, старались помочь. Даже пятилетняя Клава и годовалая Валя оказывали посильную помощь: сидя на печке грели фуфайки, которыми потом их мама укрывала отца. К утру дядя Афанасий умер. Младшая дочь не помнит об отце ничего.

Теперь главным помощником матери был старший из троих детей Митя, ему было 11 лет. Он мыл полы, убирал навоз из сарая, кормил животных, пас гусей, научился доить корову, чтобы только маме было легче. Ведь она, как и все женщины того времени, была на работе с раннего утра и до поздней ночи. А во время сенокоса ночью косила для своей коровки. Она всегда говорила: «Без коровы и картошки мы пропадём». Поэтому огород оставался таким же, как при большой семье. Как тётя Степанида успевала всё, я удивляюсь до сих пор. Её семья во время войны не была голодной. Всегда полный погреб картошки, кадки с капустой и огурцами, мешки со свеклой и морковью, огромная кадка калины. И, когда, наконец-то,  закончилась война и на порог дома ступила дочь Мария, вернувшаяся с фронта, прошагавшая связисткой до самой Германии, тётя Степанида облегчённо вздохнула: «Скотинкуя сохранила, огород большой, всем хватит». Мария недолго пожила в деревне, уехала с любимым человеком сначала в Бийск, потом в Симферополь. Постепенно все дети разлетелись кто куда. Лишь она, хозяйка дома, не хотела уходить ни к одному из детей и жила одна. Умерла тётя Степанида в возрасте девяносто двух лет. Домик опустел.

Сейчас там живут другие люди. Дай бог им счастливой жизни и мирного неба над головой.