Несгибаемая Раиса
Окружающий мир остался у нее в снах
Почти на самой окраине Воеводского в большом кирпичном побеленном доме живее 75-летняя бывшая доярка бывшего колхоза «40 лет Октября».
В этом краю села редко проходят люди, еще реже можно увидеть машину, а трактор – лишь при вспашке огородов весной и кое-когда зимой, после сильного бурана. «Здесь им нечего делать, да и климат не тот»! Время не то стало.
А ведь раньше-то если не кипела, то все-таки была жизнь, и неплохая, с оптимизмом и надеждой жили здесь трактористы, комбайнеры, доярки, скотники. И детишки тут были. Каждое утро колхозный автобус привозил на ферму доярок, а детей увозил в школу. Рядом располагалась полеводческая бригада, большущая ферма дойного скота, с весны до глубокой осени работал кирпичный завод. Все было и ничего не стало. Многие остались не у дел: кто смог – уехал, а кто постарел да умер.
Всю свою трудовую жизнь прожила и проработала на ферме дояркой неутомимая, трудолюбивая и добродушная Раиса Николаевна Коробова.
Смолоду в трудах и заботах
Родиной Раисы был поселок Ивановка в 12 км от села Ануйского Смоленского района. Поселок был небольшой, постепенно все разъехались.
- Я так ни о чем не жалею, - говорит Раиса Николаевна, - но мне особенно жалко кладбище, занимало-то оно всего соток 20 или 30, так его распахали и засеяли, очень жаль могилы предков.
- Было нас у родителей, - продолжает она, - четверо детей: один брат и три сестры. Отец во время войны погиб на фронте, а мы испытали все трудности того времени. В 1956 году уехала в Барнаул, устроилась на меланжевый комбинат ученицей ткачихи. Здесь тоже были свои трудности: работа в три смены, пыль и сквозняки и запросто можно заболеть туберкулезом. В 1958 году вернулась домой, а потом стала работать в столовой Бийского олеумного закода. Вот тут-то познакомилась со своим будущим мужем Александром Коробовым и стали жить в пос. Сорокино. Нам крайне нужны была хоть какая-нибудь квартира.
- Встретилось мне объявление, - говорит Раиса Николаевна, - «Бийский оргнабор набирает рабочих для отправки работать в сельскую местность». Обратились мы туда, нам предложили поехать в село Верх-Неня Ельцовского района. Приняли нас там неплохо. В строящемся двухквартирном доме дали квартиру, правда приходилось самим доделывать штукатурку, надворные постройки и т.д. Но все это не бесплатно, а дали нам за это корову. Александр был скотником, я дояркой. Жизнь стала налаживаться.
Народились дети, подросли, пошли в школу, а там только до 4-х классов. Надо куда-то везти, больницы нет. Но хотя бы была дорога, а то настоящий таежный тупик. Вот тогда-то мы стали задумываться: как быть, как жить. Дальняя наш родственница из Воеводского – Тоня Акимова, всю трудовую жизнь проработавшая дояркой, посоветовала нам переехать в Воеводское. Когда мы заявили о переезде сюда, председатель колхоза М.М.Свинаренко (вечная ему память) сразу же дал машину, и в 1971 году мы оказались в Воеводском. Было у нас трое детей.
Мужа Александра сразу же послали в Бочкари на курсы трактористов. Трудно мне было с тремя детьми, но я находила выход: была на ферме подменной дояркой, работала в родильном отделении по уходу за маленькими телятами, а летом, с весны до глубокой осени, - на кирпичном заводе, да благо, что был он недалеко от нашего дома.
После окончания курсов Александру с Виктором Западня дали старенький трактор. Трактор часто ломался и приходилось больше заниматься ремонтом, чем на нем зарабатывать, и однажды дело дошло до того, что Александр заплакал. Трое детей, надо одеть, обуть, кормить и учить, а заработка нет. Дмитрий Михайлович Клевцов (и ему вечная память) был заведующим фермой (впоследствии он стал парторгом в колхозе), узнав об этом, пригласил на беседу Александра Коробова. Выслушал он его внимательно и предложил перейти на постоянную работу скотником. Александр дал согласие, и теперь Коробовы оба работали на ферме. Колхоз помог построить им большой кирпичный дом, в котором и поныне живет Раиса Николаевна в полном одиночестве.
Череда испытаний
Жизнь делает свое дело. Вот и подошло оно, то самое «но», да не одно «но», а целых три «но». Наступил 1991 год, рухнула советская власть и вместе с ней было разрушено все то, что создавалось десятилетиями. Скот на ферме порезали, скотные дворы разобрали. Пресс на кирпичном заводе продали и пропили, сараи для сушки кирпича растащили и раздолбили печь для обжига кирпича. Вот и всё, управились с делами, можно идти на пенсию, и стала Рая Коробова пенсионеркой.
Вот тут-то и подошло второе «но», умер у Раи муж Александр. Не пала духом Раиса Николаевна, она продолжала жить с младшим сыном Владимиром и они продолжали держать большое домашнее хозяйство. Старшие дети, сын и дочь, к тому времени жили уже в Бийске.
Чтобы как-то отвлечься от домашней обстановки и побывать среди людей, Рая Коробова стала в нашем сельском клубе постоянной участницей художественной самодеятельности. Несмотря на свой возраст, на то, что похоронила мужа, на то, что от дома до клуба расстояние не меньше трех километров, она регулярно, всегда приходила на репетиции. Так это продолжалось года три или четыре. В то время у нас в клубе был дружный коллектив хор ветеранов, а руководила им Фоненштиль Юлия Александровна.
Говорят, беду не ждут, а она к ней тут как тут. Умер у Раи сын Владимир, и остается она в одиночестве в своем большом доме на окраине села. Закончилось ее участие в хоре ветеранов. Но так, видно, заложено крестьянском организме: чтобы отвлекать себя от горя, она продолжала держать домашнее хозяйство. Лошадь, корова с теленком, свиньи, куры, да еще и огород. Пусть хоть нечасто, но все-таки ветераны иногда навещают Раису Николаевну и всегда советовали ей убавить хозяйство, или совсем убрать его и пожить беззаботно. Ответ бывал всегда один: «Привыкла я к такой жизни и не представляю другой». Позже она сбыла лошадь, а остальное все осталось. Ну ладно, пусть бы все было так, как есть, но пришло еще одно, третье «но».
Заболели глаза у Раисы Николаевны, диагноз неутешительный – глаукома. Обращалась она к врачам, делали операцию, но все безуспешно, она совершенно ничего не видит уже три года.
Жизнь на ощупь
Пришел я ее попроведать, она была у крыльца, услышав шорох шагов, она стояла, ожидая разговора, глядя на меня открытыми чистыми глазами.
- Что же, Рая, узнала меня по голосу, хотя мы не виделись, наверное, год?
- Ну, как же, конечно, узнала.
- Вот глава твои чистые, ясные, а ты видишь свои руки?
- Нет, не вижу. Я чисто и ясно вижу все только во сне.
Так ответила Рая на мои вопросы. Сейчас она инвалид первой группы по зрению и все еще продолжает держать корову, свиней и куриц. У нее натянуты сенопрессовальные нитки от крыльца до калитки на дорогу, к колодцу; от крыльца к дровнику и к стайке, где скотина. Все она делает на ощупь. Иногда приходит попроведовать ее Гусева Альвина. Вот и все ее общение с внешним миром. Была у нее соцработница – дальняя родственница, а потом она запила и уехала, а больше поблизости никого нет.
Был у нас разговор с Раисой Николаевной хотя бы провести телефон с набором цифр на круглом диске, она смогла бы на ощупь набирать, но нет свободных номеров и провода, а вести к ней далеко. Был еще разговор, чтобы прильнуть ей к кому-нибудь из детей, которые живут в Бийске, но я понял так, что ей там делать нечего, они сами живут там на птичьих правах.
Много приходится слышать и видеть всяких инвалидов, которых судьба обидела в чем-то, они находят себя в каком-то труде, в жизни. Но такое, чтобы незрячая ухаживала за скотиной, я никогда не слышал. За все время беседы она не высказала ни одного слова, чтобы пожаловаться на свою судьбу, которая ее так сильно обидела. Когда я стал уходить, Раиса Николаевна, придерживаясь на шпагатину, пошла провожать меня до калитки. Попрощавшись, я пошел по свеженапорошенному снегу и подумал: какая же ты терпеливая, выносливая и мужественная женщина.
Михаил БАУЛИН.
с.Воеводское.
|
